>> |
No.13132
Файл: __gabriel_tenma_white_gabriel_dropout_drawn_by_rau.jpg -(2621 KB, 3119x2613, __gabriel_tenma_white_gabriel_dropout_drawn_by_rau.jpg)
сражен ужасом, невольно подумал Бельгард и взглянул на лицо своей подруги -
не превратилось ли оно в лик Медузы. Нет, она осталась обыкновенной
девушкой, такой же, как другие, конечно, прекраснее, чем другие, это Бельгард
знал лучше всех. При всей гордости обладателя, он невольно подумал, что
впечатление, произведенное ею на короля, не в меру сильно, не говоря о том,
что оно опасно.
Габриель опустила перед королем темные ресницы; они были длинны и бросали
тень на светлые щеки. Ни единый взгляд или улыбка не позволили королю счесть
ее скромность притворной. Перед ним была женщина, которая не желала
понравиться ему или обратить на себя его внимание. Как будто белоснежная и
белокурая богиня может остаться незамеченной. Поняла она это? Тогда ей это
безразлично. Король вздохнул, попросил небесное видение не стесняться его
присутствием и сделал жест в сторону своего обер-шталмейстера. Тот взял
Габриель за руку и прошел с ней туда, где у стены осыпались последние розы.
Диана сказала:
― Сир! Теперь вы будете слепы ко всем моим достоинствам, но я хорошая сестра.
Он спросил торопливо, одни ли они дома. Да, отец ее выехал верхом, а тетка
отправилась в гости в карете.
― Тетка? - Он поднял брови.
― Мадам де Сурди, - сказала она; больше ничего и не требовалось: он хорошо знал
свое королевство. Мадам де Сурди, сестра их сбежавшей матери, и сама легкого
поведения. Обманывает господина де Сурди с господином де Шеверни, отставным
канцлером покойного короля. Господин де Сурди, прежде шартрский губернатор,
теперь в том же положении, что господин д'Эстре: без места. Все они без места,
им нужно много денег. "Приключение обойдется дорого", - подумал король, но не
стал задерживаться на этой мысли. К чему противиться неизбежному.
Пока Диана рассказывала, он устремил на Габриель взгляд, какой бывал у него
в сражении, губы его шевелились, до того страстно и беззаветно ощущал он: это
она.
"Это она, и мне суждено было ждать до сорока лет, пока явилась она. Мрамор -
говорят для сравнения, вспоминают пурпур и кораллы, солнце и звезды. Пустой
звук. Кто знает неизъяснимое лучше меня? Кто, кроме меня, может обладать
беспредельным? Богиня или фея, что это означает? Королева - ничего не
говорит. Я всегда искал, всегда упускал, но это наконец она".
Она" беседует с Бельгардом, а вид у нее по-прежнему скромный, или это признак
холодности? Выражение глаз неопределенное, они обещают, но как будто не
ведают, что именно. "Блеклый Лист не мил ей! - убеждал себя Генрих, наперекор
ревности, терзавшей его. - А меня она разве заметила? Ресницы ее все время
опущены. Вот она склонилась лицом к розе: никогда не забуду изгиба и
поворота ее шеи. Она подняла лицо - теперь взглянет на меня, взглянет -
сейчас. Ах, нет. Так больше нельзя".
Он мигом очутился подле нее и потребовал игриво:
― Розу, мадемуазель!
― Вы хотите получить ее? - спросила Габриель д'Эстре вежливо и даже
высокомерно. Генрих заметил это и одобрил, ибо высокомерие подобало ей. Он
поцеловал розу, которую она ему протянула; роза тут же осыпалась. Король
сделал знак, и Бельгард исчез. Генрих тотчас же спросил напрямик:
― Как вы меня находите?
Это она определила давно, как ни был неуверен и мечтателен ее взгляд, когда
она смотрела на него. Однако она возразила:
― Все сперва говорят мне, как находят меня.
― Разве я этого не сказал? - воскликнул Генрих.
Он забыл, что потерял дар речи, и думал, что она все поняла.
― Прелестная Габриель, - произнес он чуть слышно.
― Откуда вы это знаете? Вы глядите куда-то в сторону, - спокойно ответила она.
― Я и так уже увидел слишком много, - вырвалось у него, но потом он рассмеялся
беспечно и принялся ухаживать за ней так, как она вправе была ожидать. Он был
нежен, он был смел - словом, показал себя галантным королем двадцати восьми
любовниц и не посрамил своей славы. Она не сдавалась, хотя и завлекала
слегка, приличия ради и потому еще, что приятно, когда человек оправдывает
свою славу. Успех его тем и ограничился, и он сам это ясно почувствовал. Он
был в смущении, однако продолжал говорить и вдруг завел речь о ее матери. Ее
безупречное лицо стало холодно, стало поистине мраморным, и она пояснила,
что мать ее в отъезде. - В Иссуаре, с маркизом д'Алегром, - подхватил он, не
желая сдерживаться именно потому, что заметил, как от нее повеяло холодком.
Он видел, что она непременно отвернулась бы сейчас, не будь он королем.
Правда, его с головы до пят окинули взглядом, от которого он вдруг
почувствовал себя усталым. Он мысленно представлял себе одну черту своего
|